Следование определенной традиции или внимание к поискам того или иного мастера требует от молодого художника честности перед самим собой. Он должен отчетливо понимать, что хочет взять, чтобы идти дальше и не скрывать этого заимствования, если оно ему действительно необходимо для опоры. Исходя из этого общего положения, обратимся к живописным работам Юрия Григоряна, которые были широко представлены на выставке в редакции журнала «Юность».
Общеизвестна категоричность большинства записей в книгах отзывов наших выставок. Не стала исключением и эта выставка, хотя ее зритель был по преимуществу особый — «редакционный». Например, молодой художник из Минска, выражая профессиональную радость за коллегу, пишет, что он, «пройдя» стены учебных заведений, смог сохранить свое непосредственное видение мира и нашел средства для его передачи».
Ю. Григорян действительно прошел немало «учебных стен». Это и Московское художественное училище им. 1905 года и плакатное отделение института им. Сурикова. Настоящую выставку составили живописные работы последних трех лет — итог постоянных поездок художника на родину в Нагорный Карабах. Прочность этой связи с родной землей очевидна и даже немного декларативна, если учесть отсутствие работ иного плана, созданных по иным впечатлениям, не связанных с Карабахом. Выражается она, помимо пристрастия к определенному содержанию (пейзажи горных селений, портреты местных жителей, предметы их быта и т.д.), в старательном следовании самой живописной традиции армянского (а в некоторых портретах и современного азербайджанского) изобразительного искусства. Причем, если стены учебных заведений, художнику удалось преодолеть, то не менее необходимые для творческого развития «стены» традиции ему пройти еще предстоит. В настоящее время можно говорить о вполне откровенной и честной учебе художника у таких мастеров, как М. Сарьян и особенно М. Аветисян.
Наибольшее внимание художника привлекает пейзаж и портрет. И если содержательная близость многих произведений понятна — художник постоянно по-хорошему традиционно возвращается к «вечным» мотивам, — то сближенность живописных решений в лучшем случае говорит об упорном желании прояснить для себя формальные возможности избранной манеры. Энергичный экспрессивный мазок, работа мастехином (в том числе и излюбленными несмешанными красными, синими, желтыми красками), стремление к максимальной выразительности цвета, к его символической звучности — все это у Ю. Григоряна находится в той стадии освоения, которая всегда остро переживается каждым молодым автором. Можно только приветствовать настойчивость, с которой он проходит школу традиции, знавшей такого блестящего мастера, как Минас Аветисян. Но сама-то традиция и современная школа армянской живописи, разумеется, не ограничивается Аветисяном, как раньше она не ограничивалась Сарьяном.
Ю. Григоряна постоянно увлекает тонкость и сложность разработки цветовых градаций, которая ведется иногда даже в ущерб общей пластической цельности. Но в лучших вещах выставки, особенно в тех произведениях, которые избежали инерции сырой и торопливой цветописи («Сумерки», «Окно»), художник обретает эту цельность.
Среди портретных произведений наиболее удачны те, где опять же более отчетливо сказалась композиционная, в том числе и цветовая собранность, и строгость («Портрет Иры», «Нона», «Девушка в белом» — этот портрет вы видите на снимке).
Выставку в «Юности» продуктивнее всего рассматривать без какой бы то ни было переоценки сделанного молодым художником, т.е. рассматривать как хорошую точку отсчета для дальнейшего роста, как этап освоения школы богатейшей традиции, развитие которой радует сегодня каждого.
