Мгновения, соединенные столетиями…
“Огонек”, №2, 1988 г.
Андрей Баташев

Селения в горах. Их возраст – столетия. И кажется, что за этот срок домики на склоне горы, приблизившись друг к другу под влиянием взаимного притяжения, превратились в единое целое.

Со стороны такое селение поражает прочностью и неизменностью, противостоящими потоку времени. Если же увидеть его изнутри, откроется внутренняя суть этой прочности и неизменности: духовная стойкость здешних жителей, их безграничная верность, стоическое терпение и мужество, не ведающее о себе… Чтобы ощутить и передать все это, нужно, во-первых, родиться художником.

Когда я смотрю на работы Юрия Григорянна – он родом из села Завадых в Нагорном Карабахе, – то ощущаю, сколь естественно и прочно соединено каждое мгновение, запечатленное им, с предшествующими столетиями. В картинах художника словно бы сконцентрирована эмоциональная энергия разных времен. И вместе с тем в них есть строгость и сдержанность, поскольку герои Григоряна – это люди, которые научились сами и передали детям и внукам умение с достоинством встречать радость и горе, не позволяя себе ничего лишнего в выражении чувств. Но тем заметнее их внутренняя значительность. – Я получаю огромное удовольствие, рисуя армянских женщин в национальной одежде, – говорит художник. – В ней главенствуют три цвета: красный, синий и желтый. Эти цвета окрашивают всю историю Армении. Их я чаще всего и использую…

Цвет в картинах Григоряна едва ли не главное средство выразительности. Именно цвет определяет эмоциональный строй картин, выбирая для себя предметы и насыщая пространство.

Художник не стремится с фотографической точностью воспроизвести каждый предмет. Для него важнее другое – воссоздать соединенность времен, превращение детского волшебства, одухотворяюшего все вокруг, в мудрость взрослого.

– Мой отец был железнодорожником, – рассказывает Григорян. – В детстве его профессия представялась мне почти сказочной. Когда я видел поезд, то всегда с гордостью прочитывал надпись на паровозе: “СУ” и номер. Я был уверен, что эти две буквы – начало имени моего отца (его звали Сурен) и что таким образом отмечаются его необкновенные заслуги.

Странно, но и сейчас в глубине моей души живет убеждение, что в те времена, когда по рельсам бегали паровозы с маркой “СУ”, все именно так и было…

И еще одно впечатление, которое я наверное, сохраню на всю жизнь. В моем родном селе живет женщина, которая в годы войны потеряла мужа, осталась с двумя маленькими детьми. Вырастила их, сейчас воспитывает внуков. Но когда я вижу ее, мне кажется, что она только сегодня получила похоронку…

Думаю, что все творчество Юрия Григоряна находится между двумя полюсами, один из которых – детская вера в сказочность реальности, которая прячестся в оболочке повседневности, а другой бессонная память о войне, о трагедии каждой отнятой жизни, каждой изувеченной судьбы.