История одного потрета
“Советский спорт”, 7 июля 1983 г.
С. Гуревич

Посетители юбилейной выставки художников страны, развернутой в залах московского Манежа к 60-летию образования СССР, несомненно, обратили внимание на небольшое полотно. Рядом с работами Салахова, Пономарева, братьев Смолиных и других известных живописцев висела картины с изображением юноши. Бледное одухотворенное лицо, углубленный в себя взгляд, нервно сжатые руки – все говорило о напряженной работе мысли. Под портретом – табличка: «Ю. Григорян. Юный гроссмейстер (Гарри Каспаров)».

Многие, знающие Каспарова, говорят, что портретисту удивительно удалось передать главное в облике и характере молодого гроссмейстера – неуспокоенность, неудовлетворенность собсой, настойчивое стремление к совершенству.

У портрета – не совсем обычная история. Художник и его будущий герой росли рядом – в одном городе, в одном доме. Когда Юрий Григорян – тогда еще студент Московскго худоежственного училища памяти 1905 года – приезжал на каникулы в Баку и выходил на Ереванскую улицу, он видел, как четырехлетний Гаррик сидел на балконе за шахматной доской. И позднее, захаживая в дом к Каспаровым, мог наблюдать за быстро взрослевшим подростком. В Москве видел Каспарова на шахматных турнирах. Здесь же задумал написать его портрет. Работал над ним больше года.

…Небольшая мансарда – мастерская Юрия Григоряна под крышей старого московского дома на Кропоткинской улице увешана полотнами. Некоторые написаны еще в пору его занятий в художественном институте им. В.И. Сурикова. Другие уже были показаны на выставках молодых художников столицы, персональных экспозициях Григоряна.

Любители живописи видят в нем певца Нагорного Карабаха – раскаленных солнцем гор и зеленых долин, виноградарей, рабочих, национальных обычаев. Его наполненные светом пейзажи и жанровые картины – сцены народной жизни производят впечатление.

Но художника все сильнее тянуло к жанру портрета. Он стремился передать на холсте мысли и чувства, которые волнуют многих. Простым и ясным становится его язык, стихает буйство цвета. Его картины становятся все более психологичными. Так живописец вступает в пору творческой зрелости. Портрет Каспарова – подтверждение тому.

– Как пришел к спортивной теме? – повторяет он мой вопрос. – Точнее, навреное, было бы говорить о шахматной теме. В чем-то свою роль сыграло знакомство с Каспаровым. Да и сам в юности увлекался настольным теннисом, даже выступал в команде института. Но сильнее всего привлекали шахматы, все, что связано с ними, – столкновение умов и идей, противоборство характеров, кипение страстей.

Да, он играет в шахматы. Как любитель, конечно. Но старается не пропустить ни одного крупного турнира или матча. Его уже знают шахматисты: он садится поближе к эстраде – так, чтобы были видны лица игроков, и рисует.
– Начал новую картину о шахматистах, – Юрий показывает на мольберт, стоящий у окна мастерской.
Он рассказывает о встречах с интересными людьми, о любимых книгах, о своем учителе – народном художнике СССР Н. Пономареве, о планах. И в нервном, тонком лице молодого художника я замечаю черты, которые чем-то роднят его с обликом героя его портрета.